Нелегкая победа - Страница 38

Недавно она побывала в Нью-Орлеане у доктора Майера. Тот признал Патрицию практически здоровой, хотя продолжал утверждать, что ее спортивная карьера закончена.

Только одна Патриция знала, что сейчас способна играть не хуже, чем до аварии. Она выяснила, что может с успехом компенсировать остаточную слабость в левом колене с помощью тугой повязки, которая предохраняла связки от дополнительного растяжения. Она также научилась выполнять свой знаменитый свинг с меньшей амплитудой движения. Но она прекрасно понимала, что всерьез проверить свои возможности ей удастся только на следующем чемпионате. До этого ей предстояли месяцы упорных тренировок и моральной подготовки. Конечно, Патриции хотелось как можно скорее попробовать себя в настоящей игре, но она убедила себя в том, что восемь месяцев ожидания — ничто по сравнению с угрозой закончить спортивную карьеру раз и навсегда. Она понимала, что если она осмелится еще раз появиться на профессиональном турнире, то должна будет показать все, на что она способна, иначе ей уже не удастся найти в себе смелости заявить свое участие в серьезных соревнованиях.

Проект поля на Сосновом берегу был закончен. Каждая из восемнадцати лунок была тщательно продумана, зарисована и вписана в ландшафт на общем чертеже. Отдавая Рону выполненную работу, Патриция задала давно назревший у нее вопрос:

— Ну, и что с ним будет дальше?

— Теперь нам осталось только получить официальное одобрение, — ответил тот. — Будет назначено заседание комиссии, на котором мне придется долго объяснять этим консерваторам, что это поле для гольфа, а не детская шалость.

Он улыбнулся и продолжил:

— Но не волнуйся, это — мои проблемы. Ты свою часть работы сделала блестяще, как я и предполагал. Уверен, что одобрение твоего проекта — просто дело времени. Как только мне удастся их убедить, ты подпишешь контракт и получишь свои деньги. Я думаю, они компенсируют то, что тебе пришлось пропустить почти весь летний тур. Так что ты сможешь отдыхать и тренироваться до следующей весны.

В его глазах была сосредоточенность, которая всегда появлялась у него, когда речь шла о Сосновом береге. Патриция понимала, что ему нужно будет немало потрудиться и, видимо, пустить в ход все свое обаяние, чтобы убедить комиссию принять ее проект. Но она верила, что Рон сделает все возможное и невозможное для того, чтобы ее идеи были официально признаны.

Патриция уже давно поняла, что работа над проектом сыграла не последнюю роль в ее выздоровлении. И за это она тоже была благодарна Рону. Размышления над чертежами дали ей почувствовать себя творцом и забыть о комплексе неполноценности, который начал развиваться у нее после травмы. Теперь, благодаря физическим и умственным усилиям, она была почти здорова, а это означало, что пришла пора возвращаться в Пенсаколу, тем более что у Дженнифер скоро начинался учебный год. Да и у самой Патриции было достаточно дел дома — надо было встретиться со страховым агентом, связаться с гольф-клубом и сделать еще массу всего.

Казалось, Патриция должна была радоваться тому, что скоро вернется к своей привычной жизни. И так было бы еще каких-нибудь полтора месяца назад, но теперь ее разрывали противоречивые эмоции, и это было самым мучительным из всего, что ей пришлось пережить с момента аварии.

Не успели они с дочерью привыкнуть к счастливой и беззаботной жизни в этом доме, как пришла пора покинуть его навсегда.

Дженни привязалась к этим местам, к Рону, к миссис Стейн, к Барбаре. Девочки целыми днями были вместе, гуляя, играя на берегу и купаясь под присмотром экономки. Они очень сдружились, хотя между ними было несколько лет разницы. Но, во-первых, Дженнифер была развита не по годам, а во-вторых, Барбара явно воспринимала ее как младшую сестренку.

Лето прошло счастливо и спокойно, хотя за все это время только несколько событий нарушили привычный распорядок дня. Все они бережно хранились в памяти Патриции. Например, однажды Рон повез всех пятерых в город смотреть «Унесенные ветром» — любимый фильм Дженни. А как-то раз Патриция, Рон и Дженнифер поехали на велосипедах на пикник. Они провели на природе несколько часов, а потом к восторгу девочки даже покатались на лошадях.

Но лучше всяких развлечений была просто тихая и счастливая совместная жизнь. Патриция прекрасно видела, что ее дочь воспринимает Рона как отца. Они читали вместе каждый вечер, так что теперь Рон знал всех ее любимых писателей, а также был посвящен в то, что девочка сама собирается писать детские книги, когда вырастет. Он помнил имена ее одноклассников и был в курсе всех ее школьных и домашних дел. Всякий раз, когда Патриция видела их вместе, она поражалась их удивительному взаимопониманию. Такое не часто встретишь и между настоящим отцом и дочерью. В каждом жесте и слове Дженнифер проглядывало ее доверие к этому еще совсем недавно чужому ей человеку. Она выглядела такой счастливой, когда гордо восседала у него на коленях, играя пуговицами его рубашки, или просто шла с ним за руку, что у Патриции щемило сердце.

Конечно, Патриция не могла наблюдать за этим равнодушно. То чувство семьи, которое в первые дни ее пребывания здесь казалось ей горячечной фантазией, теперь было реальностью, хотя и напоминавшей сказку, ведь никому в целом мире нельзя было об этом рассказать. Действительно, если Дженни ощущала себя дочерью Рона, то Патриции ничего не оставалось, как чувствовать себя его женой. Но при этом в отличие от Дженни она не могла свободно выражать свои эмоции.